Руководитель «Газпромнефть-Заполярья» заявил, что компания обладает опытом добычи и строительства в условиях вечной мерзлоты
<strong>Руководитель «Газпромнефть-Заполярья» заявил, что компания обладает опытом добычи и строительства в условиях вечной мерзлоты.</strong>
Владимир Крупеников, генеральный директор "Газпромнефть-Заполярья", обсудил современные методы изучения многолетнемерзлых грунтов, климатические вызовы и решения для их преодоления.
В последнее время в России активно поднимаются вопросы исследования и охраны вечной мерзлоты. Президент Владимир Путин подписал закон о создании государственной системы фонового мониторинга криолитозоны, что подчеркивает важность данной темы.
Нефтегазовые компании, работающие на Крайнем Севере, уделяют внимание проблемам вечной мерзлоты на протяжении многих лет. В интервью ТАСС Крупеников отметил, что "Газпромнефть-Заполярья" использует современные подходы для работы в сложных климатических условиях Западной и Восточной Сибири, что позволяет эффективно добывать ресурсы в криолитозоне.
— Владимир Борисович, тема изменения многолетнемерзлых пород существует давно, однако сейчас про нее говорят все чаще. С чем это связано?
— Более 70% углеводородов России сосредоточено в зоне многолетнемерзлых грунтов. Они сформировались около 11 тыс. лет назад во времена последнего ледникового периода. Неизменная отрицательная температура этих пород — основное условие для устойчивости грунтов Крайнего Севера, на которых стоят города, дома, дороги и, конечно, нефтегазовые объекты.
Интерес к теме увеличился на фоне роста числа добычных проектов и развития удаленных регионов Заполярья. Сейчас месторождения-гиганты в освоенных районах перешли в зрелую стадию разработки. В поиске новых запасов российский ТЭК обращается к более сложным залежам и уходит все дальше от цивилизации — на север, в зону многолетней мерзлоты. "Газпром нефть" давно работает в этих регионах. И вопрос, как строить и эксплуатировать инфраструктуру, искать и добывать нефть в криолитозоне, нам хорошо знаком.
— В этом году "Газпром нефть" создала центр обустройства и эксплуатации месторождений в криолитозоне. В чем цель проекта, ведь, как вы говорите, компания и раньше учитывала влияние Севера?
— Центр объединил опыт и экспертизу предприятий "Газпром нефти", которые работают в регионах с многолетнемерзлыми грунтами. Мы консолидировали лучшие практики, чтобы работать еще более эффективно и безопасно.
Это касается и нормативно-методической, и инженерной части, решений в проектировании и изучении грунтов. Команда центра — это геологи, геокриологи, инженеры-проектировщики и другие специалисты. Они будут заниматься мониторингом рынка, организацией научно-исследовательских работ, поиска и испытаний новых технологий, конструкций и материалов.
Сегодня в индустрии появляются все новые системы инженерной защиты и датчики контроля северных грунтов. Важно узнавать о таких решениях. Тестировать и внедрять на наших месторождениях.
— Какие решения сегодня применяются в отрасли для безопасной работы в зоне вечной мерзлоты?
— Основная группа решений в нефтегазовой отрасли связана с исключением теплового воздействия на грунты. Например, при бурении применяются термокейсы — конструкции, которые изолируют скважину и исключают передачу температуры на грунт. Кто бывал на Крайнем Севере, знает, что все здания там возводятся на сваях.
Это делается, чтобы экранирующее от строений тепло не растепляло грунт. Такой подход мы применяем и на своих объектах. В дополнение используем системы термостабилизации грунтов с хладагентом. Они размещаются в специальных скважинах рядом с фундаментами и поддерживают отрицательную температуру недр даже летом.
Последние годы мы работаем также над сокращением площади застройки в криолитозоне. На всех проектах "Газпромнефть-Заполярья" применяются блочно-модульные инфраструктурные решения. Установки для подготовки и добычи сырья доставляются на месторождения в готовом виде и компактном исполнении. Это помогает сокращать пятно застройки на мерзлоте.
— Как обстоит ситуация с объектами, которые построены ранее?
— Наше предприятие эксплуатирует достаточно новые объекты, которые строились с учетом фактора мерзлоты. Но если говорить в целом, то производственная инфраструктура находится под геотехническим мониторингом. За грунтами под всеми строениями и установками, инженерными системами и скважинами ведется постоянное наблюдение. Этот контроль начинается на этапе строительства, продолжается при эксплуатации инфраструктуры.
— При текущей динамике изменения климата достаточно ли тех мер, о которых вы говорили?
— Одним из направлений работы нашего центра в Тюмени является создание цифровых моделей прогнозирования изменения мерзлоты. Горизонт прогнозирования — до 2050 года. Нам важно понимать, как будут меняться свойства грунтов, на которых мы строим сегодня.
Мы разрабатываем адаптивные модели, которые на основе математических алгоритмов и больших данных помогут прогнозировать какие-либо изменения мерзлоты. Все это позволит обеспечить надежность имеющихся объектов, а также заложить нужные решения в будущие проекты.
Прогнозы планируем строить на собственных данных геотехнического мониторинга и дополнительных изысканий, а также на информации из открытых источников. Важные сведения сегодня нам могут дать спутниковые снимки, которые проходят обработку в специальных программах.
— Какие перспективные решения для изучения и сохранения мерзлоты могут появиться в будущем?
— В настоящее время мы оцениваем возможности для внедрения новых для нас решений. Они касаются высокоэффективных теплоизоляционных материалов для изоляции скважин на мерзлоте. Оцениваем возможности применения новых видов винтовых свай, изучаем также новые подходы с обустройством более глубоких фундаментов. Вопрос привлечения новых решений для нас особенно актуален.
В этом году мы провели конференцию по вопросам развития нефтегазовой инфраструктуры на многолетнемерзлых грунтах, которая собрала более 200 представителей нефтегазовых компаний, сервисных и производственных предприятий, представителей органов госвласти, научного сообщества и вузов. Такие встречи помогают сверить часы с лидерами рынка. Новые решения будем тестировать и внедрять на наших объектах уже в следующем году.
— Добыча в регионах вечной мерзлоты — вопрос не только технологий, но и кадров. Требуются ли вам особые специалисты и есть ли дефицит таких сотрудников?
— Мы выращиваем профессионалов внутри предприятия, а также привлекаем экспертов с рынка. Чтобы обеспечить себя кадрами на будущее, с 2023 года мы начали целевую работу с вузами по подготовке специалистов в области изысканий, строительства и эксплуатации объектов в криолитозоне.
С Тюменским государственным университетом запустили совместную учебную программу для магистрантов по курсу "Геотехника в криолитозоне". Мы поддерживаем этот курс, участвуем в кейс-чемпионатах, учебных программах. Студенты проходят стажировку на месторождениях и в офисе, решают конкретные производственные задачи.
Совместно с Тюменским индустриальным университетом реализуем образовательный проект Honors Track. Это полуторагодовая программа переподготовки для талантливых студентов. По ее окончании они получат специализированные знания и опыт, которые позволят им строить карьеру с фокусом на сопровождение проектов в зоне вечной мерзлоты.
Круг тем и курсов в программе самый широкий — и строительство в криолитозоне, и прокладка трубопроводов, и обеспечение устойчивости скважин. Через 5–10 лет выпускники этих программ будут сопровождать масштабные проекты на Крайнем Севере, которые сегодня мы только прорабатываем.
— Для молодого поколения вахта ассоциируется с преодолением — сложными условиями труда и быта. Есть ли сложности с привлечением сотрудников на проекты на Крайнем Севере?
— Условия для работы и отдыха — один из факторов, который молодые сотрудники учитывают в работе. В жилых комплексах наших месторождений даже в автономии на берегу Карского моря или в лесах Якутии создается почти городской комфорт. Там есть теплые полы, скоростной вайфай, телевидение, спортзалы, столовые с разнообразным меню, сауны и другая социальная инфраструктура.
Например, в 2024 году мы открыли первый блочно-модульный жилой комплекс. Он состоит из блоков, которые были доставлены на участок и соединены между собой теплыми переходами. Если раньше в вагон-городках вахтовики вынуждены были в мороз выходить на улицу, чтобы перейти в офис или столовую, то тут все объекты собраны в одном пространстве.
Такие жилые комплексы позволяют с первых дней обеспечить городской комфорт, который раньше был доступен сотрудникам только после открытия капитальных вахтовых жилых комплексов.
Кроме того, современные технологии минимизируют участие человека в рутинных и механических операциях. Автоматика и цифровые решения взяли на себя процессы, которые раньше были невозможны без специалистов и рабочих на местах.
Мы удаленно контролируем проводку скважин и работу добычной инфраструктуры, следим за состоянием производства. Все это меняет традиционное представление о вахте.
— Кроме Ямала вы активно работаете в Якутии и Иркутской области, в том числе на Чонском проекте. Применялись ли там особые решения для сохранения мерзлоты?
— Чонская группа содержит огромные запасы, разработка которых не велась до последнего момента, в том числе из-за вызовов Крайнего Севера. Проект включает Игнялинский, Тымпучиканский и Вакунайский участки на границе Якутии и Иркутской области в зоне вечной мерзлоты. Они находятся в автономии и отличаются удаленностью от инфраструктуры и сложной логистикой.
Если в Западной Сибири мерзлота может достигать 300 м, то в Восточной промерзание грунта может превышать 1 000 м. Пройти такие толщи малогабаритными буровыми установками невозможно также из-за характерных для региона скалистых пород. Поэтому в Якутии при обустройстве термостабилизаторов используем тяжелую буровую технику.
На сегодняшний день мы пробурили на Игнялинском участке шесть скважин. С учетом мерзлоты все они оснащены системами термозащиты. Как и на других проектах, в Восточной Сибири мы применяем компактные мобильные и блочно-модульные решения для сокращения воздействия на криолитозону.
— Рядом с Чонской группой вы уже несколько лет разрабатываете нефтяные оторочки Чаяндинского месторождения. Как развивается проект?
— В сентябре 2022 года мы запустили основные объекты производственного комплекса для разработки нефтяных оторочек Чаяндинского месторождения "Газпрома". Их разработку мы ведем на основании долгосрочного рискового операторского договора с владельцем лицензии — ПАО "Газпром". За время проекта по добыче из нефтяных оторочек мы изучили геологические особенности региона, научились работать в условиях многолетнемерзлых грунтов Восточной Сибири.
Главные вызовы проекта для нас были связаны с геологическими особенностями строения нефтяных оторочек. Но мы подобрали ключи к ним, а сегодня полученные в Якутии опыт и экспертизу успешно применяем в ЯНАО. Например, на Песцовом месторождении мы ведем добычу из сверхтонких оторочек высотой всего 4 м при том, что средняя высота аналогичных залежей по отрасли составляет около 15.
— Доля добычи в нефтяных оторочках у вас увеличивается? Какой объем вы добываете?
— "Газпромнефть-Заполярье" разрабатывает нефтяные оторочки в Оренбургской области, Якутии, Ямало-Ненецком автономном округе. И на эти виды залежей приходится большая часть добычи нашего предприятия.
— Еще одним из перспективных для России видов сложных запасов являются ачимовские залежи. Есть ли у вас подобные проекты?
— В этом году мы запустили инфраструктуру участка 3А ачимовских залежей Уренгойского месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе. Это крупное месторождение ПАО «Газпром». Проект по разработке участка 3А мы реализуем с помощью механизма долгосрочного рискового операторского договора.
Долгое время ачимовские запасы участка 3А оставались нетронутыми. Ачимовские отложения отличают от вышележащих горизонтов аномально высокое пластовое давление, низкая проницаемость и значительная глубина залегания. Сегодня у нас есть и технологии, и понимание того, что традиционные ресурсы истощаются естественным образом и компенсировать это мы можем за счет добычи из более сложных геологических структур с использованием новых решений.
В созданную нами инфраструктуру участка 3А Уренгойского месторождения вошло больше 100 объектов для подготовки и отгрузки добываемого сырья. Производственный комплекс сможет ежегодно готовить и поставлять до 5 млрд м³ газа и 1,5 млн т конденсата.
— Добыча ачимовских углеводородов все еще требует дополнительных инвестиций и технологий. Какие решения вы используете для того, чтобы сбалансировать сложность проекта и его экономику?
— На начальном этапе мы создали трехмерную геологическую модель, благодаря которой смогли сформировать концепции обустройства наземной инфраструктуры. С помощью математических алгоритмов и цифровых решений мы перебрали свыше 100 вариантов разработки участка и выбрали оптимальный. Ключ к ачимовским запасам — горизонтальные скважины с рекордной протяженностью стволов.
Каждое решение оправдало себя экономически. Например, многоствольные скважины помогли сократить проектный фонд скважин и число кустовых площадок. Блочно-модульный подход снизил металлоемкость и площадь застройки. Эти и другие решения помогли нам сократить капитальные затраты и обеспечили рост эффективности проекта.
— Насколько реально сегодня раскрыть потенциал "сложных" залежей?
— Технологии постоянно развиваются. Это открывает перед нами все новые возможности. Например, когда мы заходили на ачимовский участок 3А Уренгойского месторождения, длина горизонтальных стволов первых скважин была 800 м. Сегодня уже целевой показатель — около 1,8 тыс. м. Ключ к ачимовским и другим сложным запасам — в правильном подборе, развитии технологий и их удешевлении.
Освоение Чонской группы месторождений тоже долгое время являлось серьезным вызовом с учетом сложной геологии, низкой пластовой температуры. Но и здесь получается найти нужные решения. Уверен, что в перспективе все больше сложных проектов будет вовлекаться в разработку, несмотря на то что сегодня некоторые из них выглядят неприступными.
<em>Источник: www.tass.ru/ekonomika</em>
0
